Оригинал: The Fourth Industrial Revolution: A Seductive Idea Requiring Critical Engagement
Авторы: Рут Кастел-Бранко (Ruth Castel-Branco), Ханна Доусон (Hannah Dawson)
Для формирования единой идеологии принципиально важны рамки обсуждения. Они определяют, что возможно, а что нет, какие идеи можно принять, а какие следует отвергнуть. Под этим углом писатель и политический аналитик Нанджала Ньябола (Nanjala Nyabola) рассматривает концепцию четвертой промышленной революции в своей книге «Цифровая демократия, аналоговая политика» (Zed Books, 2018).
Автор утверждает, что глобальные элиты используют ее, чтобы отвлечь внимание от источников неравенства и продолжить процессы экспроприации, эксплуатации и отчуждения. Во время недавней политической дискуссии на форуме Future of Work(ers) она заметила: «Эта идея соблазнительна своей аполитичностью. Мы можем говорить о развитии и прогрессе, не вступая в борьбу за власть.»
Главным идеологом Четвертой промышленной революции является председатель Всемирного экономического форума Карл Шваб (Karl Schwab), опубликовавший одноименную программную книгу. В ней он утверждает, что цифровые инновации, такие как искусственный интеллект, робототехника, квантовые облачные вычисления и технология блокчейн, меняют то, как люди живут, работают и общаются друг с другом.
Сравнивая с предыдущими революциями, он замечает, что четвертая промышленная революция развивается экспоненциальными темпами, беспрецедентным образом реорганизуя системы производства, менеджмента и власти.
Но критика такой, благоприятной для капитала, подачи четвертой промышленной революции, звучит все громче, особенно из стран южного полушария. Многие задают вопрос — следует ли вообще считать это революцией.
Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что распространение цифровых технологий опирается на предыдущие поколения технологических инноваций, происходит крайне неравномерно и используется для воспроизводства, а не преобразования социального неравенства.
Мы согласны с той точкой зрения, что в развитии и использовании цифровых технологий нет предопределенности и линейности. Задача заключается в том, чтобы применить цифровые инновации для улучшения условий труда и жизни, не снимая ответственности с капитала.
Аргументы против
Историк Ян Молл (Ian Moll) задается вопросом, является ли нынешнее нашествие цифровых технологических инноваций промышленной революцией. В конце концов, революции характеризуются не только изменениями в технологиях. В большей степени они связаны с преобразованиями процесса труда, фундаментальными изменениями в трудовых отношениях, сдвигами в социальных отношениях и глобальной социально-экономической реструктуризацией.
Например, промышленная революция привела к появлению фабрик, которые изменили не только то, как люди работали, но и то, где они жили. Централизация рабочих мест привела к росту урбанизации и углублению классовых различий между богатыми и бедными. Она также привела к появлению профсоюзов.
Очевидно, что цифровые технологии меняют структуру рынка труда и условия труда. Это происходит вследствие автоматизации и вытеснения рабочей силы, информатизации и уберизации работы, внедрения алгоритмического управления и коммерциализации данных.
Но они, похоже, скорее углубляют, чем трансформируют исторические модели неравенства по признаку класса, пола, расы, гражданства и географического положения.
Как выразился Ньябола, «данные — это новая нефть… единицы информации, которые можно извлекать с целью получения прибыли».
Несмотря на критику, Африканский союз воспринял четвертую промышленную революцию как «переломный момент в развитии Африки», рассматривая ее как возможность перескочить в цифровую эпоху, повысить глобальную конкурентоспособность и создать новые источники занятости.
Ученый и активист Тревор Нгване (Trevor Ngwane) утверждает в новой редакции книги «Четвертая промышленная революция: социологическая критика» (Jacana Media, 2021), что технологические инновации действительно могут быть полезны для рабочего класса. Они могут сократить тяжелую работу, улучшить условия труда и высвободить для людей больше времени, чтобы заниматься прочими осмысленными видами деятельности.
Проблема в том, что плоды технологических инноваций монополизируются глобализированным капиталистическим классом. Взглянем например на платформы цифровой рабочей силы: финансируемые в основном венчурными фондами из северного полушария, они создали предприятия в южном полушарии, при этом не инвестируя в активы, не нанимая сотрудников и не платя налоги в государственную казну.
Этот процесс подкрепляется подачей, которая изображает текущий формат инноваций как неизбежный и, следовательно, неоспоримый. Как сказал Нгване в ходе политической дискуссии на форуме: «Кто может подвергать сомнению то, что движется по законам природы, истории, технологии?»
Выбор параметров
Как считает общественный деятель Тесса Думс (Tessa Dooms), есть два возможных пути: «Мы можем предоставить капиталу возможность делать то, что он пожелает. Или мы можем представлять себе мир, в котором мы устанавливаем параметры того, какими должны быть технологии.»
Думс согласна с тем, что четвертая промышленная революция преподносится скорее как мечта, чем реальность. Но именно потому, что это пока что мечта, есть возможность определить, на каких условиях она будет реализовываться. Каково место африканцев во все более цифровом мире? Как технологии влияют на жизнь людей, их идентичность и доступ к возможностям? Как инновации могут способствовать созданию более справедливого общества, в котором люди получат свободу заниматься более осмысленной работой? Как государства могут использовать законы и другие способы обеспечения более равного распределения выгод от технологических инноваций?
Обсудить